Каждый вечер молодой орк делал пробежку вокруг стен города. Остановившись в каком-нибудь укромном уголке, он отрабатывал приемы боя, изрядно изматывая себя упражнениями. Воевода хвалил его за это. Среди воинов клана он был лучшим, самым сильным, самым выносливым и отважным. Его упорство в занятиях спортом веселило друзей, которые предпочитали вечером завалиться в кабак и потискать хорошеньких темнокожих грудастых эльфиечек. Они постоянно звали его с собой, но он угрюмо мотал головой и только усерднее тренировал себя. Недруги судачили за его спиной и распускали сплетни о том, что возможно эта гора мышц тяготеет к нежным светлоухим мальчикам.
Никому было невдомёк, что на самом деле, он просто никогда прежде не знал женщин. В любом бою он вырывался вперед, никакие враги, никакие монстры не страшили его так, как страшили прекрасные глаза зеленокожих оркесс. В клане ему нравилась одна из них, но он не мог найти в себе сил посмотреть ей в лицо прямо и открыто. Лишь иногда, в сражении или на тренировках, украдкой он любовался её грациозными движениями. А когда порыв ветра или дождь прилеплял к её телу робу, очерчивая упругие округлости, впадинки и выступы точёного тела, в его груди и во всем теле разгорался такой пожар, что, зазевавшись, он пропускал удары. И только боль, нанесённая противником, отрезвляла его. Вернувшись домой и перевязав раны, он тяжело валился на подстилку и засыпал богатырским сном. Но и сны не приносили долгожданного покоя. В них царила она. В них она любила его. Обнимала его и целовала своими сладкими устами. И проснувшись ночью от мучительного и сладкого оргазма, он, сконфузившись, на цыпочках пробирался между храпящими тушами соклановцев и опрометью бросался к клановому водохранилищу. И еще больше смущался, когда утром слышал на улице брань кланового повара, пришедшего за водой.
В этот вечер он бежал мимо озера по дороге опоясывающей город. В голове лениво шевелились мысли. Солнце огненным шаром всё больше клонилось к земле. Длинная оранжевая дорожка сверкала бликами на воде. Лёгкий ветерок сминал поверхность озера в лёгкую рябь. Он бежал и молился Паагрио, молился о своих друзьях и врагах, молился о клан-лидере и о воеводе, и о клановом поваре. «Надо будет помочь ему набрать воды в хранилище» - подумал он и покраснел. Остановившись, спрятал лицо в ладони и постоял так немного, пока кожа лица и уши не перестали пылать.
Вдруг от воды послышался тихий всплеск. Побережье обрамляли густые заросли дикой малины выше человеческого роста. Орк пригнулся, и очень осторожно разводя ветки в стороны, стал высматривать источник звуков. Когда его глаза нашли то, что искали, сердце так больно бултыхнулось в груди, что если бы оно было железным, то вылетело бы наружу.
В воде, прозрачной как слеза младенца, нифритовой статуэткой стояла та, которую так желали его тело и его душа. Высоко подвязав тяжелый узел волос, она плавными движениями намыливала мыльным корнем шею и плечи. Дыхание орка стало шумным и прерывистым. Сердце бешено колотилось в груди, а чресла ныли от внезапного прилива крови. Ах, как бы хотелось ему быть сейчас тем самым мыльным корнем в её руках… Вот её ладони опустились ниже, обводя и нежно массируя упругие полушария. Тёмные соски набухли и напряглись. Орк нервно сглотнул ичуть не взвыл от желания. А её руки уже намыливали животик и бёдра. Вот пальчики с мыльным корнем скользнули в развилку между стройных ног и стали елозить там… Орочка закрыла глаза и, закусив губку, обхватив пальцами левой руки сосочек, стала теребить его и постанывать… И орк не выдержал, и, сцепив зубы и сжав кулаки, зажмурил глаза, а когда открыл она уже плыла, мощными гребками рассекая гладь озера. Заплыв довольно далеко, так далеко, что он уже стал беспокоится, она перевернулась на спину и поплыла к берегу. Вода прекрасно держала её. Она скользила неторопливо, струи нежно омывали её, лаская. Зеленые холмики грудей вздымались над поверхностью как два островка. Орк смотрел на них и не мог оторвать взгляда. Коснувшись дна ногами, она развернулась и стала медленно выходить из воды. Плечи… грудь… нежный плоский животик… влажный треугольничек волос…
Орк отпрыгнул назад. Ветка с громким хрустом переломилась под его ногой. Орчиха остановилась и напряглась, вглядываясь в кусты. «Кто там?» - спросила она. «Выходи, кем бы ты ни был!» Орк с замиранием сердца сделал еще шаг назад. «Милый?» - вдруг спросила она и улыбнулась, пытаясь разглядеть спрятавшегося. Отчаяние и ревность как снежный ком свалились на голову, захлестнули душу как удар кнута. Он развернулся и, как раненый зверь, побежал, не разбирая дороги прочь. Отбежав на приличное расстояние, он без сил упал на землю, с яростью ударив по ней кулаком. И глухо зарыдал, сотрясаясь всем телом, первый раз в жизни.
Ночью он пришел в палатку к старухе шаманихе. Старая орчиха внимательно посмотрела ему в лицо и спросила: «Чего пришел?». Ему так много хотелось сказать, но он оробел, топтался у порога и не смел произнести ни слова. «Ну, так сначала соберись с мыслями, а потом приходи» - сказала она и отвернулась. «Старуха, дай мне яду!» - выпалил он. Шаманиха опять внимательно посмотрела на него: «Нет, я не дам тебе яд. Ты должен понимать, что твоя смерть или смерть кого-либо из сородичей принесёт большой убыток клану. Наш клан сейчас переживает не самые хорошие времена, и каждый его член для нас бесценен, особенно такой, как ты». «Тогда дай мне какой-нибудь травы, чтобы унять боль в груди. Иначе я сойду с ума». «Знаешь что я скажу тебе? От той боли, что сжигает тебя изнутри, нет средства. Одно посоветовать тебе могу. Стань другом той, которую ты любишь, и кто знает, возможно, когда-нибудь удача повернется к тебе лицом»
(с) Год назад прислал друг... наверное не только мне... но всё равно душевно написано, правда? 
)
А то подойдут, ногами потопают (в переводе с орочьего это видимо значит "вот какой я блин красивый, зашибись я лучше всех") типа потанцуют и вперед дроп собирать.... Вот почему некоторые орчихи (не буду тыкать пальцем в Леми) предпочитают тесное общение с эльфами 
Будете так продолжать, придется вам освоить новый способ размножения - почкование 
